Маргарита СИМОНЬЯН: Мое отношение к Сталину сформировано в восемь лет

— Маргарита, а как вас в семье величают?

— По-разному. Тигран [Тигран Кеосаян, муж. — Е.Д.] меня зовет Ритой. Родители называют ужасным именем, которое я терпеть не могу — Маргуля. Большинство людей меня называют Марго, но не в семье.

— Скажите, почему ваши родители живут в разных городах?

— Когда я переехала в Москву, у меня началась депрессия, потому что я жила в большой шумной семье. И вдруг оказалась одна в большом холодном городе — после юга, веселья и тепла. Мне было очень плохо. И я попросила маму переехать в Москву. Семья с этим согласилась, потому что на меня всегда возлагались надежды, папа мне говорил: «Не забывай, Маргарита, ты мой единственный сын».

— У вас много знакомых Симоньянов? Насколько это распространенная армянская фамилия?

— Мы же не Симонян, а Симоньян. У этой фамилии есть история. Мои бабушка с дедушкой были репрессированы в 1944 году. Они жили в Крыму. Дедушка был на войне в этот момент. А бабушке было 11 лет, ее с родителями увезли. Всем хорошо известно про депортацию крымских татар. Но на самом деле депортировали и крымских греков, и крымских немцев, и всех подчистую крымских армян. Их отправили за Урал — в телячьих вагонах, люди умирали. Мой дедушка написал об этом книгу. Мне об этой истории рассказали в детстве, и мое отношение к Сталину сформировалось в 8 лет — с тех пор оно не менялось. Когда их реабилитировали, уже при Хрущеве, им выдали паспорта. И написали мягкий знак, которого там не было. То есть мой дед родился Симоняном, а умер Симоньяном. У моих родителей была версия, что это было сделано специально, чтобы потом отличать репрессированных и нерепрессированных.

— У вас есть какое-то особое отношение к Крыму?

— Бабушка с дедушкой не так много рассказывали мне про Крым. На мое восприятие гораздо больше повлияло другое. Когда я начинала свою журналистскую карьеру собкором телеканала «Россия» по югу России, в мою сферу входили также Абхазия и Крым. Я туда очень много ездила и снимала сюжеты. Помню, как мне было жалко этих людей, которые по вине одного росчерка пера не вполне вменяемого высшего сановника оказались в другой стране, будучи русскими людьми, чувствуя себя частью России. Я помню, как они по ночам выходили и дорожные знаки, написанные на украинском, переписывали на русский. Это меня очень впечатлило.

— Когда вы, 25-летняя эффектная девушка, стали руководителем крупнейшего медиаресурса, все говорили: это лесинская девочка. Вы — креатура товарища Лесина?

— Что?! Он со мной познакомился, когда меня уже назначили, о чем вы говорите? Вы что, думали, я любовница Лесина? А Лесин, царствие ему небесное, перебирал в голове варианты, чья же я на самом деле любовница. Лесин ненавидел меня всеми фибрами души, его просто трясло от меня. Ему меня навязали, и он был от этого в бешенстве, поскольку идея Russia Today изначально была его, но он видел там совершенно других людей, не будем называть фамилии…